Компьютеры, системы, фракталы – базис мироздания

Диапазон мнений о последствиях взрывоподобного вторжения компьютеров в нашу жизнь широк – от апокалипсического кликушества до буйной шизофренической эйфории. Представляется необходимой трезвая оценка смысла происходящего и определение для компьютера того места, которого он заслуживает.Мы в минувшем и будущем зрим и осознаем только то, собственно что заполняет наше реальное. К примеру, взять в толк присутствие ультразвуковой локации у летучих мышей, электронного разряда у кое-каких рыб и т.п. мы сумели только на базе личных достижений в акустике и электромагнетизме. В также время, при недоступности в природе натуральных магнитов, электромагнетизм не был бы не закрыт. Собственно что же нам предначертано увидать и взять в толк в природе сквозь «магический кристалл» сделанного компьютера?

В технике давным-давно используются прибора с например именуемой «жесткой логикой», в коих конкретное большое количество входных сигналов несомненно и буквально быстро конвертируется в большое количество выходных. Логика воздействия их параллельна. Программка переустройства единственна. Они, робко решая серьезные задачки, ни разу не вызывали ажиотажного внимания популяризаторов. Компьютер – прибор, состоящее в ведущем из составляющих с комбинационной логикой, как единое, – выделяется от них.

С первого взора уровень отличия компа от приборов с твердой логикой содержит что же порядок, собственно что и уровень отличия школьной алгебры от школьной математики. Ничего необычного. Алгебра так как лишь только упрощает заключение арифметических задач, предоставляя готовые шаблоны (технологии) ленивым. Впрочем в нашем случае, все не например линейно, есть категоричные отличия, а как раз:
– программка компа практически сразу сменяема и трудится не с самими сигналами, а с информацией о их (оцифровка);
– логика компьютерной обработки (программная логика) поочередна (медленна);
– различные программки в принципе по-всякому интерпретируют 1 и ту же входную информацию и создают различную реакцию на них;
– компьютер имеет возможность квазиодновременно выполнять некоторое количество (взаимодействующих или же нет) программ, некоторое количество компов (сеть) имеют все шансы вместе улаживать 1 задачу;
– некоторое количество процессов (задач) имеют все шансы развиваться, в одно и тоже время делая упор на 1 реентрантную программку, и нередко программки продадут метод рекурсивно.

Свежих качеств несколько, но так как и причины арифметики коротки. Не считая такого, функционирующая в компе программка (процесс), в различие от программки прибора с комбинационной логикой, не настятельно просит неизменного получения значений входных сигналов, а имеет возможность трудиться с их припасами (т.н. хранимые данные) или же вычислять огромную доля данных сигналов по значениям маленькой части на базе модели процессов определенной области использования. То есть программка, по сущности, продаст модель, представляющую природные (социальные) процессы. Все дело, в конечном счете, в наличии формализованной и адекватной модели. Компьютер – это прибор моделирования, и удачи его использования связаны с областями, в коих за тысячелетия сложились информационно-логические модели – обработка слов, почтовая служба, делопроизводство, вычислительная математика и т.д. Триумф одевает сравнительный нрав, например как принципно свежего свойства не дается. Компу вдали до эффектов, выработанных изобретениями колеса, пламени (самовоспроизводящегося явления), автомата Калашникова (устройства с комбинационной логикой) и открытием появления электрической индукции.

При помощи компа зачастую размножается умственный сор, в котором надежная информация затеривается, деавтоматизируются до небезопасно невысокого значения способности человека, инициативные возможности модифицируются в симуляцию. В иных областях, где нет формализованных моделей, компьютер в наилучшем случае элементарно бесполезен. Короче говоря, компьютер, в зависимости от пространства использования, не выделяет чего-нибудь особого, или ничего неплохого. Он как бы «роскошь, а не средство передвижения». Злобные языки говорят, собственно что компьютер – только «протез для умственных инвалидов». Предоставленная аналогия, как и всякая иная, одевает узкий нрав, но отсвет правды падает и на нее. Думающий по другому элементарно тешит свое фантазия смешными иллюзиями или же показывает умелый идиотизм в неплохом значении сего текста. Кстати, Пушкин писал гусиным пером.

Но, как напевал врач Айболит в одноименном кинофильме, «…это довольно отлично, это довольно отлично, собственно что пока же нам плохо!». Продолжим дорога.

Современные люд живут в искусственного происхождения (ими же созданной) среде. В том числе и окружающие растения и животные выведены, выращены и преобразованы ими под собственные мнения и необходимости. Население земли (точнее его сознание) видется искусно изготовленной прививкой культурного растения на дичке, оно неорганично, чуждо природе Земли и в следствие этого переустраивает ее по извлекаемым из генетической памяти калькам в свое время утраченного рая. Это (по инерции) порождает искушение поменять человека в этом мире на чего-нибудь искусственного происхождения, к примеру компьютер. Страхи и роковые результаты отрыва человека от биоценоза и ухода в разработанный им техноценоз живописал ещё в позапрошлом веке С. Батлер [1,2]. Но, по всей видимости, он, безбожник, верно подвергавший критике «учение» Дарвина, не брал на себя акта творения, не веровал в согласие интеллекта и мироздания и их век. Составление всякого трудного организма (результирующий эффект – симбиоз одноклетое.

У показанных фракталов генетическая программа написана «на лице». Понятно, что любая система (существующая как единое целое во всех аспектах) фрактальна и поэтому потенциально бесконечна и пребывает не во времени, а в вечности. Система не атом, она неразрушима. Безэлементность означает инвариантность системы к ним. Сейчас многие говорят, что систему образуют не элементы, а связи. Система – это, дескать, система связей, которые представляются протоколами и программой развития фрактала, встроенной в них. Все остальное не система, а какие-то не когерентные от них отблески. Но это не трагедия: например, бутылка коньяка не система, но в ней нет ничего плохого. Правда, и хорошее быстро убывает, так как потенциально конечно. Такое представление о системе тоже неверно. Правду о системах автор расскажет в следующей своей монографии.

Для таких образований (не систем), как совокупность взаимодействующих разнообразных частей, подходит греческое понятие – orqanon. Под органоном подразумевался инструмент, то есть искусственно созданное орудие, представляющее не конгломерат частей, лишенных определенных функций, а целокупность (агрегат), каждая часть, которой выполняет отведенную ей функцию в реализации целеопределенного (или смыслоопределенного, когда нет конкретной цели) процесса действия органона в целом.

Связи, естественно, однородны, но беспредельно нелинейны, откуда и происходит бесконечное разнообразие. В самом деле, традиционные объекты математики линейны в малом (sin xx при x0), а фрактал в сколь угодно малом масштабе остается тем же фракталом. Целостность (единство) системы – в единстве протокола, который и есть ее генетическая программа. Реализация этой программы проявляет фрактал системы. Для анализа системы нужно производить не «декомпозицию на подсистемы» (редукция), а фрактализацию (холизм). Тогда не будет проявления призрака «эмерджентность», и станет ясно, что синергизм вытекает из автомодельности связей системного фрактала. Короче, в отличие от агрегата, система это общее предписание на деятельность по сохранению связей для однообразных элементов некой организации.

Наше видение в природе, состоящей из переходных процессов, «неизменных вещей» аналогично свойствам математического континуума [6], в котором на единичном интервале [0,1] мера Лебега мощности множества иррациональных чисел равна единице, а та же мера мощности множества рациональных — чисел равна нулю. Если распространить эту аналогию на «физический мир», неизменные вещи составят мощность 0 (их почти нет), а фрактал мира в целом – множество мощности 1.

Изложенное ранее, приблизило к таким выводам:
Элементарные частицы являются природными компьютерами (естественными, как, например, в природе имеются «естественные магниты»), организованными в сеть через эфир. Мы и весь мир не какие-то непонятные «материальные объекты», а вполне определенные информационные системы взаимодействующих программ, функционирующих в сети.

Сталкивать элементарные частицы на ускорителях, в целях понимания их внутреннего строения, – то же самое, что бить друг о друга компьютеры и, по фотографиям результатов, пытаться понять работу функционирующей в них операционной системы и прикладных программ.

Информационные объекты (программы), то есть, мы и все, что нас окружает, обмениваются сообщениями (а не сигналами) по эфиру мгновенно, но, в зависимости от разности адреса источника и адреса получателя в памяти (все есть число!), обработка в природных компьютерах задерживается пропорционально. Это создает у нас представление о пространстве — времени и иллюзию конечности скорости света. Становится понятным, что причины идентичности элементарных частиц (заряд и прочее) – в их информационности, идентичности программы. Очевидны пути объяснения перехода от микро- к макропроцессам в лазерах и т.п. Проблема самовоспроизведения, сложно решаемая в рамках материалистической парадигмы, в информационном мире отсутствует (копирование).

Генетическая программа элементарных частиц не уступает по степени разумности нашей генетической, так как ей подобна. Электрон не глупее, чем атом, а атом не глупее человека. В принципе, это очевидно, Ведь, скажем, два полудурка никак не образуют умного, максимум полоумного.

В. Гейзенберг говорил [7], что корни любого явления уходят в другие миры, и мы, люди, не можем наблюдать и познавать процессы, происходящие в этих мирах, а способны лишь воспринимать их проявление в этом мире. Но, не всё так безнадёжно. Как объекты информационного (природно-компьютерного) мира, создав компьютер, мы осознаем, что потенциально готовы к созданию новой информационной Вселенной. Именно здесь находится выход из когнитивного тупика, обрисованного Гейзенбергом. Подрядившись на работу создателя миров, мы поймем и замысел Создателя нашей Вселенной. Осталось только спроектировать соответствующую фрактально-генетическую программу. Обитатели из нами созданного информационного мира, будучи там «гранатами той системы», сотворят подобное, и бесконечная цепь «майя-миров» где-то замкнется, проявляя сакральный смысл эзотерического символа (уроборос) – «змея, кусающая свой хвост» – или наполняя смыслом известную гравюру Эшера, – «рисующие сами себя переплетенные руки (замыкание «мирового универсума»)».

Если не влезать в иные миры, а желание идентифицировать новую форму жизни неудержимо, то следует обратить внимание на такую сущность, как наш язык – великий могучий, развивающийся, репродуцируемый, индивидуализирующийся, фрактальный – организм, существующий в информационном мире.

Мы недооцениваем проявление информационности мира в нашем бытии. Так, достоверность высадки американцев на Луну сомнительна не из-за отдельных кадров фотосъемки, а по причине отсутствия какой-либо новой информации от этой экспедиции, что эквивалентно тому, что она не состоялась или состоялась в Туманность Андромеды.

Разум – не простой космический феномен, а единственный фундаментальный аспект Вселенной. Почему кажется странной мысль о разумности элементарных частиц? Человек в масштабах мироздания не значительнее электрона. На самом деле Разум единственен, а человек и другие сущности – лишь его «проявление – восприятия».

Возникает вопрос – а нужно ли развивать нанотехнологии, если мы (организмы) и есть их проявление и осуществление? Все-таки нужно. Ведь мы можем понять в природе нечто только тогда, когда сами создаем подобное этому нечто.

Литература:
1. Варшавский В.И., Поспелов Д.А. Оркестр играет без дирижера. М.: Наука, 1984.
2. Butler S. Erewhon. – London: Penguin Books, 1970.